— Тетя вот-вот спустится. А дядя в Фалмуте, но будет дома через час.

— А Эндрю?

— В море. Вроде бы его судно прибывает в пятницу или субботу.

— К нему-то мы и пришли, надеялись, что сегодня вечером он свободен, чтобы поиграть в нарды.

— Какая досада, — сказала Клоуэнс.

— Напротив! Разумеется, я не прошу тебя играть с нами. Но тебе следует приехать завтра в Кардью! У нас будет торжественный прием в честь победы русских.

— Они правда победили?

— О, моя маленькая кузина, а как же! Пока нет уверенности в размахе. Но страна слухами полнится! В любом случае мне нужен повод для праздника. Разве этот не самый подходящий? Я даже уговорил Джорджа Плавильщика.

Они болтали без умолку, хотя, конечно, больше всех говорил Валентин. Клоуэнс закрыла глаза на его излишнюю напыщенность, ее израненная душа без раздумий ухватилась за право предаться беззаботности. Впервые за несколько недель она смеялась от души.

Вскоре появилась Верити; выпили вина, шутили, одним словом, вечер прошел шумно. Ужинать гости не стали, но перед уходом взяли с Клоуэнс обещание, что утром она приедет в Кардью и переночует там. Наверное, обстоятельства сложились удачно, раз Эндрю-старший вернулся домой поздно и не столкнулся с ними, ведь он не одобрял влияние Валентина на Эндрю-младшего.

Пока все трое молча ужинали, Клоуэнс заметила про себя, что Том Гилдфорд едва перекинулся с ней словом.

А вот взгляда почти не отводил.

Сэр Джордж Уорлегган (который содрал бы со своего сына шкуру, едва услышав, как тот о нем отзывается) не собирался наспех устраивать такой большой и продолжительный прием. Развлечения, как и другие мероприятия, он продумывал до мелочей.

А вот леди Харриет, которая вот уже два месяца занималась одной только охотой и каждый вечер появлялась за ужином прямо в забрызганной грязью одежде, наконец выбралась из конюшен и объединилась с пасынком, прежде чем Джордж успел что-нибудь прознать. В Труро наняли музыкантов, которые иногда выступали в Зале для приемов. Конюхов вместе с подручными отправили разослать приглашения всем, кому надо и не надо (как полагал Джордж), в пределах десяти миль. В спешном порядке наготовили кучу блюд и разложили по тарелкам.

Ближе к пяти начал собираться народ, а когда стало смеркаться, собрание переместилось в залы. Из огромной гостиной слышалась музыка, некоторые танцевали. Поскольку прием был спонтанным, гости нарядились кто как — кто в парадном, кто в обычном костюме. Джордж с трудом скрывал недовольство всем этим маскарадом, дабы не огорчать Харриет. Он чувствовал, что этот вечер обойдется ему в кругленькую сумму, как самый настоящий прием для элиты графства.

А в это время ко всеобщей радости подтвердились последние слухи: из рук в руки переходили специальные выпуски газет, в которых подробно описывалось поражение Наполеона. Он потерял сорок тысяч человек между Москвой и Смоленском. После этого русские атаковали французов во время страшного бурана у села Красное, убили и захватили в плен огромное число врагов, забрали двести пушек. Остатки французской кавалерии и императорской гвардии сражались в арьергарде, чтобы не допустить полного разгрома.

Трудно поверить, но это было написано черным по белому. Официальные депеши были отправлены три-четыре недели назад, это точные сведения, а не слухи и сплетни. Наполеон проиграл. Не его генералы, а он сам: великий маршал, великий гений, колосс, сидевший два десятилетия верхом на Европе, страшилище, пугавшее детей, герой фанатичных вигов, государственный деятель, от чьего слова содрогались народы, сражался в арьергарде вместе со своим жалким и тифозным войском в заснеженной России!

Мероприятие было в самом разгаре: с самого начала обильно лилось спиртное, даже те, кто обычно умеренно выпивал, не побрезговали сегодня опрокинуть лишние пару бокалов в честь праздника; повсюду царил смех.

Большинство гостей Клоуэнс знала — кого хорошо, кого просто в лицо. Майор Тревэнион в охотничьем сюртуке (как и многие другие) вместе с Клеменс и Кьюби; престарелая леди Уитворт со своим прыщавым откормленным внуком; мистер и миссис Клемент Поупы (она — в восхитительном зеленом платье) со своими миловидными, но скучными дочерями; Пол и Дейзи Келлоу; Джон и Рут Тренеглосы с сыном Хорри и трудной дочерью Агнетой; лорд Деворан с распутной, уже чуть постаревшей дочерью Бетти. Леди Деворан много лет никто не видел: даже когда заходили к ним в дом, она всегда пряталась по углам. Присутствовал Эрик Твиди, сын состоятельного стряпчего из Фалмута. Молодой квакер Роберт Фокс. Ну и, разумеется, мистер Том Гилдфорд.

Многих она никогда не видела и предполагала, что в основном они из Фалмута и прелестных маленьких усадеб, скрытых в зеленых долинах между реками Фал и Хелфорд. Гостей было около шестидесяти; на улице низкая луна и фонари освещали большой внутренний двор, покрытый гравием, где повсюду стояли экипажи, лошади и шепчущиеся конюхи.

— Мисс Полдарк, — спросил Том Гилдфорд, — не доставите ли мне удовольствие в такой счастливый вечер?

Они стояли лицом к лицу. Его глаза выражали неподдельную серьезность.

— С радостью, мистер Гилдфорд, если это в моих силах.

— Вы не потанцуете со мной?

Она улыбнулась.

— Ну разумеется, потанцую, если вы расскажете, как это сделать! Тут не только танцоры, но и музыканты сбиваются с ритма! А Валентин, похоже, знай только успевает им подливать.

— Так и задумано. Но разве это важно? Разве нельзя импровизировать? Смотрите, шажок туда, шажок сюда, поворот, и поклон, и... и...

— А потом?

Он говорил и повторял движения. Потом вдруг остановился и засмеялся.

— Давайте попробуем.

— Хорошо, — согласилась она, — попробуем.

Они кружились в танце и хохотали. К счастью, перед отъездом из Нампары Клоуэнс успела захватить алое платье из парчи, которое надевала в Бовуде, поэтому сегодня она выглядела роскошнее остальных. Мистер Гилдфорд был в синем шелковом сюртуке, застегнутом на все пуговицы, кашемировых бриджах, белых чулках и лаковых туфлях. Сэр Джордж искал майора Тревэниона, чтобы завершить одно неоконченное дело, и вдруг остановился, завороженный зрелищем.

Он не знал, что сегодня придет Клоуэнс Полдарк; хвала Всевышнему, хоть ее несносный братец сюда не заявился. С этой женщиной, девушкой, он впервые столкнулся пару лет назад, когда та без спросу рвала наперстянку в его имении на северном побережье, и она всё так же волновала его своей яркой красотой, непосредственностью, простодушием, безупречной кожей. То обстоятельство, что она не слишком стройна, придавало ей вид спелого персика, небольшого, но всё же вполне зрелого, чтобы сорвать его с ветки. А с ней племянник Деворана. Маленькая чертовка наверняка обручена или уже замужем; а если нет, то ее надо в срочном порядке выдать замуж и убрать с глаз долой; неужели она и вправду такая невинная, какой кажется в танце?

Обеспокоенный, он двинулся было прочь. Вдруг в его руку кто-то вцепился.

— Дядюшка Джордж!

Это был Конан Уитворт, высокий, грузный юноша с поросячьими глазками и короткими мышиными волосенками.

— Да? — Джордж терпеть не мог, когда этот шестнадцатилетний юнец без всякого на то права называл его дядюшкой.

Конан был в коричневом бархатном сюртуке, сорочке с тяжеловесными желтыми кружевами и черном шейном платке. Превратится ли он во франта, каким был его отец? Пока что нынешний облик свидетельствовал об обратном.

— Бабушка говорит, раньше девяти ужин не подадут. Пришлось остаться без обеда, чтобы успеть сюда вовремя, а этими печеньками вряд ли наешься.

— Ничего, от голода не помрешь, юноша, — рявкнул Джордж, — ждать всего час. Лучше займись чем-нибудь полезным для здоровья, чтобы отвлечься.

С этими словами он двинулся прочь.

Конан долго таращился в спину Джорджа и ковырял прыщ на лице. Голос позади него насмешливо передразнил: